Рубиновые части, солнца зари
Рубят злые страсти, сжигают внутри
Прыгай выше неба, брат и сестра
Золотые искры — брызги костра
Песня группы «Ляпис Трубецкой»
Под холодный шёпот звёзд
Мы сожгли последний мост –
И всё в бездну сорвалось…
Песня группы «Ария»
Огромное, усеянное островками болото светилось, озаренное полной луной. Легкий ветерок качал камыши вокруг открытой воды. Желтая лунная дорожка пролегла по её глади. Но под призрачным блеском таилась тёмная глубина. Она пугала до озноба по спине.
Пугала и звала.
Белый туман стелился над гладью. Но облако заслоняло свет, и туман становился чёрным, будто дым – едкий, плотный, удушливый. Ветер уже не мог его разогнать. А шорох осоки казался едва уловимым отчаянным шёпотом: «Алексей… Алексей!»
Полковник Олэкса Яструб вздрогнул, открывая глаза. Повернул голову. За крохотным окошком из броневого стекла был погожий майский день – там проплывала однообразная стена леса.
Яструб шевельнулся, разминая затёкшее тело. Глянул на экран навигатора – пока он дремал, батальон одолел ещё десяток километров. Всё шло нормально. И так же мерно гудел мотор хоть и бэушного, но ещё крепкого американского БТРа.
Машина плавно покачивалась на ухабах полузаброшенного просёлка. Батальон шёл к цели – в точности по плану.
Отчего ж на душе так муторно? Откуда этот мерзкий холодок, затаившийся где-то возле сердца?
Чёртова контузия. Больше года прошло, а приступы до сих пор возвращаются…
Яструб скривился, потянулся к бутылке с минералкой и сделал жадный глоток. Не помогло – минералка оказалась тёплой и противной, несмотря на работающий на всю катушку «кондишен».
Тогда Яструб поднялся с кресла, одним рывком одолел стальную лесенку и распахнул башенный люк, подставляя лицо свежему ветру. Любого из своих бойцов он бы на месяц отправил рыть окопы за такую выходку. Но сам он не боялся. Он знал, что это безопасный участок – здесь, на окраине аномальной зоны ещё могли работать «беспилотники». Целых пять юрких летунов из керамопластика кружились в воздухе, иногда опускаясь до самой травы. Именно они - чуткие глаза и уши колонны. А если что – без труда превратятся в воздушную поддержку, перепахивая землю пулями и разрывами ракет.
Но не сейчас. Сейчас всё тихо.
Только безмятежная стена леса, подступающая к старой дороге. Спокойное гудение десятков моторов…
Яструб расслабленно закрыл глаза. И вздрогнул, едва не свалившись с лесенки. Потому, что опять увидал лунную дорожку над темной глубиной болота - ясно, как наяву.
Чертовщина!
Он захлопнул люк, сползая вниз. И тяжело опустился в кресло.
Механик-водитель удивленно на него покосился. Но, разумеется, промолчал. А Яструб полез в карман и вытащил маленькую плоскую флягу с рельефным тиснением на стальному боку. Отвинтил крышечку и влил в себя грамм пятьдесят обжигающего пойла.
Минут десять сидел неподвижно, чувствуя, как горячая волна откуда-то из желудка расходится по телу.
Полегчало.
Проклятый сон наконец-то отпустил. И полковнику Олэксе Яструбу теперь не чудился зовущий шёпот: «Алексей… Алексей!»
Только память, проклятая память не развеивалась, как дым, как наваждение. Где-то там, на самом её дне, голос до сих пор звучал - тот самый. Он помнил его даже двадцать лет спустя – до мурашек по коже, до болезненного озноба...
- Алексей, ты вернёшься? – спросила Катя. Он ответил не сразу – просто любовался её нетерпеливо приоткрытыми губами, её загорелой, бархатистой на ощупь кожей, её глазами – которые казались частичками моря. А впереди была такая же сверкающая синь – до самого горизонта и позади – верхние ступени Потемкинской лестницы. Лёгкий ветерок порывами дул в лицо – будто море дышало прохладой. И хотелось раствориться в этом дыхании, хотелось уплыть обняв Катю – куда-то в бескрайние просторы.
Но сейчас она ждала ответа, и он прошептал, склонившись, почти припадая к её губам:
- Вернусь… Конечно, да. И ты родишь мне троих детей!
Она засмеялась:
- Главное, не затягивай, пока я не передумала.
Ей было всего восемнадцать. Ему на четыре года больше, и завтра он уезжал в Киев – продолжать учёбу в универе. Оба не догадывались, что это будет последний, почти безмятежный год.
Дни, пронизанные теплом, светом и наивными надеждами. Они облетели, как желтеющая листва. За летом пришла осень. Пришёл ноябрь, когда вдруг отчетливо проступила новая реальность – та, что определила будущее...
Словно огромный водоворот захватил миллионы людей, погрузил судьбы в хаос и мрак неизвестности. Но Алексею Хлустову не было страшно – ведь свой путь он уже выбрал. Нашлись люди, которые подсказали, что хаос и тьма - это совсем не плохо. Наоборот, это шанс для смелых и беспощадных.
Сперва, всё было похоже на игру – по жёстким правилам, до расквашенных носов и выбитых зубов – и, всё-таки, игру, которую можно остановить в любой миг. Сперва, Алексей не шибко верил в звонкие лозунги Движения и фразы об «украинской славе». Но когда запылали покрышки на улицах Киева, а живые стены «беркута» колыхнулись под ударами, стало ясно – вот они, предсказанные дни! Первые атаки не привели к победе. Зато собственная отвага уже пьянила. И пусть к вечеру сил не оставалось, голос Наставника звучал прежним, уверенным металлом:
- Вы славно потрудились, хлопцы. Вы заслужили завтра новую схватку!
( Read more... )![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
