oleg_kulagin

Доигрались... Опутавшая планету сеть мю-коллайдеров вошла в резонанс, и на Земле наступила эра Сумерек.

Человечество разделилось на обычных людей и "высших" - получивших невероятную силу мутантов. Теперь они истребляют "слабых" в рамках программы "Чистое будущее". На территории России особо зверствует клан Рыжего Упыря. Им противостоят бойцы Невидимой Армии и трикстеры, ходоки в Зоны за бесценными артефактами.

Трикстер Глеб Гордеев получает задание доставить в Центр секретный груз, способный спасти тысячи обреченных в Зоне №9...

Купить книгу можно здесь:

http://www.moscowbooks.ru/book.asp?id=780875
http://www.mdk-arbat.ru/bookcard?book_id=5805655
http://www.labirint.ru/books/472179/
http://www.ozon.ru/context/detail/id/31155485/
http://fiction.eksmo.ru/catalogue/fiction/fantastika-fentezi/russkie-sumerki-klyatva-trikstera-6-6_ID692292/?partnerId=493514
http://www.rufanbook.ru/book_13780.html
http://www.chitai-gorod.ru/catalog/book/813317/
http://www.bgshop.ru/Details.aspx?id=10146819
http://www.kniga.ru/books/1262036
http://my-shop.ru/shop/books/1945835.html?b45=1_2
http://www.knima.ru/pages/biblio_book/472179

Рухнул мир, сгорел дотла.
Соблазны рвут тебя на части.
Смертный страх и жажда зла
Держат пари.
В темноте рычит зверьё -
Не видно глаз, но все в их власти!
«Стань таким, возьми своё.
Или умри!»

Будь наготове,
всюду рыщет стража!
Линия крови
путь тебе укажет…

Песня группы «Ария»

Пролог

…Огромное тело ещё трепыхалось. Когти загребали землю. Но мутноватый зрачок уже невидяще застыл.
Второго зрачка не было – там чернела рана. След от моего выстрела.
Андрюха Дёмин первым осмелился подойти ближе. Пнул убитого псевдоволка ногой. И удивлённо протянул:
- Ли-ихо ты его!
- Разрывная пуля, - усмехнулся я, стараясь успокоить громко колотившееся сердце. А Серёга Гилевич глянул на зверя с показным равнодушием:
- Одиночка – старый и больной. Вон, шкура - совсем седая…
Угу, больной. Легко ему теперь рассуждать! Сам-то до сих пор топчется у деревьев – будто боится выйти на открытое место.
Всё случилось за считанные секунды.
Псевдоволк выбежал на нас из-за кустов, у самой опушки. Вряд ли учуял, вероятно, у него, и, правда, были проблемы со здоровьем. Пару мгновений смотрел, словно что-то пытаясь понять, а мы ошалело таращились в ответ.
Потом он бросился.
Но я уже успел достать «грач», отцовское наследство. И нажал спуск два раза. Первая пуля сшибла листву в зарослях черники.
Вторая - оказалась точной. Псевдоволк рухнул, будто наткнулся на невидимую стену – когда нас разделяло не более пяти шагов...
Всё кончилось так быстро. Но у меня в памяти до сих пор ясно маячила его оскаленная пасть, его взгляд – в то, решающее мгновение...
Я повертел «грач» в руке и вдруг вспомнил, что пуля, которая уложила зверя, была предпоследней. А если б я промазал?
- Спрячь пистолет, трикстер - усмехнулся Андрюха, - Теперь не страшно… - ему пятнадцать, на год взрослее меня, и ко всему в жизни он давно привык относиться философски.
- Ты-то, почему не стрелял?
Когда увидели зверя, Дёмин успел сорвать с плеча свой «калаш» с единственным патроном. А потом опять небрежно закинул за спину.
- На фига тратить боезапас? Всё и так отлично обошлось… Трофеи забирать будем?
- Какие ещё трофеи? – выдавил я.
- Сразу видно, не охотник. Можно бы шкуру снять, между прочим, за нормальную - дают сорок баксов. Но у этого она какая-то облезлая… Доставай нож, отрезай ему уши!
- Чего?
- Говорю, твой трофей!
- Да пошёл ты… - буркнул я сквозь зубы.
Андрюха беззлобно покачал головой и достал свой тесак из ножен на поясе:
- Тогда заберу себе.
- На фига? – сморщился Серёга.
- Оставлю на память, а нет - толкану. Пять баксов на дороге не валяются!
Отрезанные уши он аккуратно уложил в полиэтиленовый пакет и спрятал в рюкзак.

Больше мы не теряли время - сразу двинулись напрямик через поле.
Первый раз шли этим путём, но не заблудились, выбрались точно на старую «грунтовку». Правда, сейчас она едва угадывалась – наверное, последняя машина проехала тут ещё до Сумерек. Густая трава успела подняться над разбитой колеёй, а ноги, то и дело, проваливались в невидимые колдобины.
- Может, лучше в обход, к шоссе? – предложил Серёга, рассмотрев у обочины чьи-то обглоданные кости.
- По шоссе, средь бела дня? - засмеялся Андрюха и добавил с иронией, - Не ссы, псевдоволки тут редкость. Это просто Глебу повезло.
Я промолчал, угрюмо изучая спину Дёмина - он пёр впереди, как бульдозер, ничуть не сбавляя шага. Ясно, почему такая спешка. Небо туманилось близким дождём, а до посёлка - ещё семь километров.
- Поднажмём – проскочим, - буркнул Андрюха, задирая голову. И ошибся.
Дождевые струи хлынули на нас прямо посреди поля. Мы достали из рюкзаков плёнки, но те слабо помогали – трава тут по пояс и штаны сразу промокли.
Идти стало тяжело, скользко. Но какое-то время мы упорно топали вперёд.
Ведь должен кончиться этот дождь!
Минута за минутой тянулись в однообразной серой пелене...
- Пора отдохнуть, - наконец решил Андрюха.
- Где, прямо здесь? - усмехнулся я, обходя большую лужу.
- Не надо здесь, - он махнул в сторону оврага, - Рядом есть заброшенная ферма.

Мы одолели ещё метров сто, чавкая ногами в раскисающей целине, потом перебрались через заболоченную низину, взошли на холм...
«Ферма» оказались грудами битого кирпичами, между которыми кое-где возвышались над травой бетонные блоки.
- Говорил, отлично знаешь эти места? – хмуро напомнил Серёга.
- Всё меняется, - скривился Андрюха.
А ветер усиливался – становился не по-летнему холодным, пронизывающим. Косые струи дождя барабанили по пленкам. Вода уже свободно проникала через залепленные скотчем дырки...
- Идём назад? – спросил я.
- Привал, - сухо объявил Дёмин.
Мы сбились в кучу под одиноким деревом, присели, кое-как укрываясь пленками от ветра. Все - смертельно усталые и голодные. Солнце ещё не взошло, когда ранним утром, мы пересекли периметр, и возвращаемся из Зоны только под вечер. Одна радость, что не «порожняком»!
- Глеб, у тебя остались сухари? – уточнил Андрюха.
- Ты третий раз об этом спрашиваешь.
- Извини… наверное, башка не варит с голодухи.
- А у меня – есть яблоко, - признался Серёга.
- Давай сюда!
Крупное, но кислое и твёрдое, как камень, яблоко разрезали тесаком на три части. Кое-как прожевали. Только помогло это слабо – скорее наоборот. В животе у меня заурчало, и, есть захотелось ещё сильнее.
- А помните, как мы обнаружили армейский склад? – некстати вздохнул Серёга.
Вот, балбес! Нашёл о чем вспоминать…
Месяц назад это было. Одноэтажное здание сгорело дотла, часть его обрушилась, часть - заросла фиолетовой плесенью. Но под развалинами, совершенно случайно мы нашли деревянный ящик – обугленный… Зато полный жестяных банок с тушёнкой!
До сих пор помню её вкус…
Кажется, не ел ничего лучше последние лет пять - ещё с начала Сумерек. Но думать об этом сейчас - почти мучительно.
Проклятое сознание ярко, в мельчайших деталях рисует волшебный фантом. Полная тарелка картошки, напитанной жиром, перемешанной с кусочками мяса. И запах…
Запах…
- А что вам нравится больше – говяжья или свиная? – с садисткой дотошностью не унимался Серёга.
- А что тебе понравится – в зуб или в ухо? – процедил Дёмин. Не выдержал, поднялся, разминая ноги. И вдруг выпалил:
- Смотрите, огонь!

Мы удивленно повернули головы. В той стороне куда он указывал, правда, что-то маячило. Вроде, освещенное окошко - где-то далеко во мгле дождевых сумерек.
- Там люди живут? – робко удивился Серёга.
- А, по-твоему, это псевдоволки решили заселиться? До Сумерек здесь была хорошая, богатая деревня, - Андрюха мечтательно прищурился, - Вот где мы отдохнём! Ещё и перекусим!
- Чего ты гонишь! В округе - ни одного живого села…
- Говорю же – всё меняется. Ну что, идём? Отсюда шагов триста, не больше.
Я скептически нахмурился:
- А с чего ты взял, что там кто-то будет тебя кормить?
- А вот это ты видел? – засмеялся Дёмин и помахал у меня перед носом бумажкой в десять долларов, - Хватит на высококалорийный обед?
- С какого перепугу такая щедрость?
- Да очнитесь вы, детки, у нас товара – реально на пять штук баксов! Неужели не заработали хотя бы на сытную кормёжку?
Я вздохнул:
- Вот именно – товар…
- Что?
- То самое.
Андрюха сморщился. Он, конечно, и без меня понимал - таким кушем не рискуют. Предыдущие разы наша добыча не тянула даже на пять сотен. И то находились клиенты, мечтающие ей поживиться…
А сейчас у нас и патронов не осталось.
- Ладно, - кивнул он,- Спрячем на ферме. Место спокойное, глухое. Отсюда, кстати, и до посёлка километра два. Можем вообще тут всё хранить, пока не найдём хорошего покупателя…
Об этом мы говорили ещё по дороге. Обычно, весь товар сразу сбывали Цыпе – не слишком дорого, зато быстро. Но раньше нам так не фартило. Тридцать процентов от пяти штук – это уже о-го-го! Слишком жирно, чтоб делиться с посредником. За такие деньги мы и сами найдём скупщика!

Вернулись к развалинам.
Укрылись за обломком бетонной стены. Выложили товар из рюкзаков, аккуратно упаковали его в пластиковый пакет, пакет положили в большую жестяную коробку – обычно Дёмин хранил в ней патроны. Сверху завернули всё в ещё один кулёк и зарыли в груду кирпича. Рядом я закопал антикварный кинжал в отделанных золотом ножнах: мой персональный трофей – тот, что я лично выхватил из жёлтого тумана, рискуя остаться без руки.
- Порядок? – нетерпеливо спросил Андрюха.
- Угу.
Теперь, со спокойной душой можно идти греться и сушиться. А может, правда, удастся пожрать?
Ориентир - освещенное окошко - так же маячил в дымке.
Мы двинулись вперёд бодрым шагом. И даже не сразу сообразили, что Серёга не топает следом.
Оглянулись и увидели, что он до сих пор одиноко переминается под деревом.
- Эй, ты чего?
- Ребята, - тоскливо выдавил Гилевич, - У меня чуйка… Не надо туда ходить!
- Дерьмо, а не чуйка…
- Не надо!
- Вот задолбал! Ты - трикстер или ходячая аномалия?
Серёга страдальчески скривил веснушчатую физиономию. Но с места не двинулся.
Там, за периметром, его обострённая осторожность уже спасала нам жизнь. Только столбы периметра остались в десяти километрах за спиной. А нашего товарища видать, до сих пор колотит…
Так бывает, когда слишком долго торчишь в Зоне.
- Эй, - подмигнул Андрюха, - Сделай вдох и оглянись по сторонам. Что видишь?
Гилевич растерянно заморгал.
- Дождик, травка, - подсказал Дёмин, - Заметь, нормальный дождик, после которого кожа не слазит клочьями. И травка – нормальная, не та, что хочет попробовать тебя на вкус. Мы вернулись, понимаешь?
Серёга слабо кивнул.
- Вот и расслабься. Лови фарт, трикстер!
Гилевич шмыгнул носом. И наконец-то заковылял к нам.
- Эх, салаги… - добродушно прищурился Дёмин, - Я ж эти края знаю, лучше, чем задницу Люськи-продавщицы. Со мной не пропадёшь!
Я криво усмехнулся.
Уже втроём мы спустились в низину.
В сущности, наш «бригадир» сказал правду – это можно признать, несмотря на все наши «тёрки». До Сумерек у него была тут куча родни. Так что места ему точно знакомы. И здешнюю Зону он успел истоптать куда активнее большинства доморощенных «сталкеров».
Раньше бы даже у Гилевича не возникло малейших сомнений в нашем вожаке. Но в конце мая, без того малочисленная бригада уменьшилась на два человека.
С тех пор и пошло всё наперекосяк…
- …Твою мать!
Чавкнула грязь под ногами. Я едва не упал, поскользнувшись на невидимом камне.
- Под ноги смотри, - безмятежно отозвался Андрюха - только что он сам миновал эту лужу и даже не покачнулся.
Я смерил взглядом его спину, обтянутую грязной плёнкой - крепкий, на целую голову выше меня. Рукастый, ловкий. И башка у него варит…
Хорошо иметь такого в компаньонах. Чего ж мы с ним постоянно ругаемся?
Как говорит Гилевич – нет в этом логики…
Ведь если рассуждать логически – кто тогда заставлял Равиля и Никиту соваться в Призрачную Башню? Сами решили по-быстрому разжиться пёстрой лентой. А Андрюха… он всего лишь не стал им мешать. Да, честно предупредил, что бывает с теми, кто сунется в окутанную маревом многоэтажку - но, всё-таки, не остановил…
Тут наши понятия расходятся.
«Это, - говорит, - было их право – рискнуть!»
Придурок…
И сегодня пошутил – мол, слабо тебе сгонять в жёлтый туман? Не слабо! Жаль, разъело рукав куртки … Но в артефактах и аномалиях я все равно разбираюсь лучше! Даже Гилевич с его хвалёной чуйкой – тот ещё эксперт…
Я оглянулся и с раздражением заметил, что третий член «бригады» опять едва плетётся следом.
- Не отставай!
Очертания деревенского «особняка» уже выросли из дождевой пелены.

… - Привет, хозяева! – Андрюха вежливо постучал в светившееся окно.
Ни звука не долетело в ответ.
- Эй, есть кто дома?
Есть, конечно, есть – по ту сторону запотевшего изнутри стекла и плотной занавески. Вон и трава примята, и в почти новенький тазик собирается стекающая с крыши влага…
Почему же никто не отзывается?
Испугались? Ну, пусть хоть в окно глянут – не очень мы и страшные.
Там, внутри - тепло, сухо... И всё, что нам надо - немножко этого тепла.
Бр-р… Чуть унявшийся дождь нахлынул новой, неудержимой волной.
Мы торопливо обежали вокруг, поднялись на покосившееся крыльцо. Андрюха забарабанил в облезлую, давно некрашеную дверь.
Никакой реакции.
- А что б им! – в сердцах он сорвал с плеча АКМ.
- Эй, ты чего? – удивился я. Глупо так тратить последний патрон!
- Ничего! – буркнул Дёмин, замахиваясь на дверь прикладом.
В эту секунду, она открылась.
Щелкнул отодвигаемый засов, и кто-то внимательно посмотрел из полумрака.
- Не бойся, свои! - подмигнул Андрюха, поигрывая автоматом.
- Добрый день! – отозвались изнутри. Голос оказался мягкий, вкрадчивый.
- Извините за беспокойство, - как можно вежливее сказал я, - А мы тут ковыляли мимо, попали под дождь...
Я жадно втянул носом воздух - внутри пахло дымом и чем-то съестным. «Это мы вовремя зашли!»
- Да, сегодня отвратительная погода…- дверь распахнулась шире и я, наконец, разглядел хозяина.
На пороге стоял обросший щетиной, неопрятный мужик – худой, долговязый, чуть сутуловатый. Или он просто пригибался, оттого что дверной косяк был почти вровень с его макушкой?
- В дом не пригласишь? - оскалился Андрюха.
- Конечно, пожалуйста! – кивнул хозяин и отступил, пуская нас внутрь. Радушно улыбнулся - только взгляд был колючий:
- А вы из Зоны возвращаетесь?
- С чего ты взял? – буркнул Дёмин, сбрасывая в прихожей мокрую плёнку, - Мы, что, похожи на идиотов?
- Нет-нет! - верзила торопливо замотал головой.
- Из Сурска идём, работали там на лесопилке.
- Ага, нормальное дело.
- Да уж, не то, что по Зонам шариться, жизнью рисковать! Только лесопилка закрылась, вот и решили вернуться в посёлок. Ты на автомат-то не смотри, мы - ребята мирные. Это просто, чтоб всякая сволочь не цеплялась.
Я уточнил:
- А у вас в деревне – тихо?
- Тихо, - кивнул хозяин, - Живём на отшибе, - и грустно добавил, - У нас тут вообще спокойно…
«То есть, было спокойно – до нашего визита». Мне стало его жаль. Судя по облику и манерам – хозяин из беженцев, как все мы. И очевидно, горожанин, непривычный к деревенскому быту. Вселился в пустующий дом, кое-как наладил скудное хозяйство, а тут явились три юных отморозка с автоматом.
Грязные, наглые… Со стороны, не тянем на трикстеров – скорее на банду мародёров.
- Да вы не бойтесь, мы ненадолго. Дождь пересидим - уйдём.
- Конечно! - кивнул Андрюха и принюхался, - А поесть не найдётся?- он важно уточнил, - Хотелось бы жареных трюфелей и баранины под земляничным соусом!
- Трюфелей?
- Да расслабься! Шучу, - хихикнул Дёмин, присаживаясь в кресло, и достал из кармана десятку баксов, - Тащи, что есть. Мы заплатим!

… Тусклое сияние окутывает многоэтажку – сквозь этот муторный свет её очертания размыты. Она колышется, как мираж. А вершина вообще скрыта белёсой дымкой. И потому неясно, сколько этажей уходит к низким, свинцовым облакам?
Неясно, насколько тянется огромная трещина вдоль фундамента - дальняя сторона Призрачной Башни всегда затянута мглой.
Лишь изредка вспышки молний очерчивают её силуэт. В эти мгновения угловатое здание бывшего офисного центра выглядит, как огромная колонна, подпирающая небесный купол. И, кажется, что она не была создана людьми, что она всегда была частью этого проклятого места.
Какого лешего мы здесь делаем?
На хрена маячим так близко к подрагивающему, будто живому фасаду?
Пора уходить!
Я хватаю товарищей за плечи – и цепенею, как завороженный. Потому что ясно, как наяву, разбираю голоса – оттуда из Призрачной Башни: «Не бойся, Глеб… Иди к нам!»
Холодный озноб ползёт по спине. Я затыкаю уши, но голоса не умолкают. Никита и Равиль – это ведь их силуэты маячат там, в окне?
«Не бойся. Здесь так хорошо, тихо… Иди к нам, Глеб!»
Я хочу крикнуть. Хочу попросить прощения, за то, что так и не смог их остановить.
Но им уже все равно, я знаю.
Они продолжают звать – безмятежными, не ведающими сомнений голосами.
А значит, только одно остаётся - я осознаю это с мучительной ясностью. И вслед за вожаком бригады делаю шаг – вперёд, к фасаду Призрачной Башни…

… Не-е-т!!!
Вместо крика - глухой стон рвётся из груди.
Вместо окутанной сиянием Башни - чернильно-плотная тьма…
Б-р-р-р! Холодно!
Почему так холодно и темно? Почему болят руки и невозможно ими толком шевельнуть? А голова гудит, будто колокол…
Мысли спутаны, как моток грязной бечёвки. Сон и явь – перемешались, будто картинки из виртуального «шутера». Но я всё же вылавливаю последнее реальное воспоминание: мы сидим за столом - расслабленные, весёлые. Едим вкусный, горячий суп. Заедаем его настоящим сыром. Андрюха просит добавки, и высокий худой мужик ласково щурится: «Хорошо. Только надо подождать…»
А потом…
Что было потом?
Я вздрагиваю. И, наконец, осознаю, что лежу на чём-то жёстком, холодном – кажется, на бетоне. Пытаюсь встать.
Не получается!
Что у меня с ногами?
И руки… Почему они так неудобно заведены за спину?
Я, что… связан?!
- Андрюха-а!!! – сиплый неузнаваемый крик вырвался из глотки.
Рядом кто-то застонал.
Я дернулся, опять пытаясь подняться – верёвки на запястьях больно врезались в кожу.
- Глеб… - послышался из темноты слабый голос – Это ты?
- Ага...
Какое-то движение слева. Я повернул голову. И уловил злое бормотание Серёги:
- Вот же, хрень!
То есть, мы все в сборе. Все трое - неизвестно где.
- Называется, поели супчика…
Что-то звякнуло рядом. И Андрюха хрипло матернулся:
- Гребаный мудак! На цепь меня посадил – я что, ему собака?! Вот же тварь…
Я растерянно кашлянул, вспоминая тощую, смиренную физиономию хозяина. Всё это не укладывалось в голове – будто нелепый розыгрыш. А Серёга вдруг отчаянно заорал:
- ЭЙ, ПОМОГИТЕ!!!
Неизвестно, кого он звал в мёртвой деревне, за пару километров от ближайшего посёлка. Но, так или иначе, нас услышали.
Вспыхнул свет – тусклая диодная лампочка, в тот миг показавшаяся ослепительно яркой. Я отчётливо увидел бетонный подвал высотой чуть меньше трёх метров и около четырёх – в длину и ширину. На стенах угадывались следы – вероятно, от стеллажей, на которых прежние хозяева хранили продуктовые запасы и всякое барахло.
Сейчас, барахла не осталось. Только голые стены. И мы трое – на дне каменного мешка.
Я успел рассмотреть бледные, испуганные лица товарищей и крепкую стальную цепь на щиколотке Андрюхи. Успел подняться, опираясь на стену связанными руками.
А через секунду со скрипом распахнулся деревянный люк в потолке. Оттуда, из проёма выглянула спокойная физиономия. Тот самый - высокий, тощий. Накормивший нас охренительно вкусным супом.
- Ты что творишь, гнида?! – ощерился Андрюха, - Ты знаешь, что за такие дела…
- Да всё будет нормально, - усмехнулся хозяин, - Не надо за меня переживать.
- ПОМОГИТЕ!!! – опять крикнул Серёга.
Хозяин вздохнул и поставил в проём деревянную лесенку. Сам спустился вниз. В руках у него - объёмистый пластиковый таз. Поверх одежды – грубый резиновый фартук, на руках – перчатки...
У меня в груди шевельнулся холодок, но тощий верзила ещё не казался особо страшным – скорее нелепым в таком прикиде: «Зачем это? На фига ему фартук?»
- Нас будут искать, - хрипло выдавил Серёга.
- Не будут - качнул головой хозяин, - Для всех – вы просто сгинули в Зоне.
Поставил таз на пол. Легко схватил щуплое тело Серёги и за связанные ноги подвесил его головой вниз - на торчавшем из потолка стальном крюке.
Пластиковый таз оказался точно под Гилевичем – у самой головы.
- Не трожь его, урод! – выпалил Андрюха.
А Серёга успел крикнуть:
- ПОМОГИ…!!! – но лезвие ножа в руках тощего слабо сверкнуло, отразив электрический свет, и крик оборвался. Широкая красная полоса перечеркнула горло нашего товарища.
Гилевич захрипел. Струйка крови хлынула в аккуратно подставленный таз. Подвешенное тело судорожно дёрнулось. И почти сразу обмякло. Лишь несколько капель долетели до фартука хозяина…
Я зажмурил глаза, оседая на пол, царапая связанные руки о бетон.
Не хотел, не мог видеть. Зато отчётливо слышал - как утихает хрип, как кровь журчит в тазу.
- Эх, детки – бесстрашные, наглые. А сами такие наивные, - словно откуда-то из удушливой тьмы долетел голос – гнусавый и чуть укоризненный.
- Тварь, - всхлипнул Дёмин, - Грёбаный отморозок!
Удары сердца бешеной дробью отдавались в висках.
Очень хотелось проснуться. Вырваться из наваждения – как из Призрачной Башни, ожившей в моём бреду.
Только проснуться не удавалось.
В тусклом свете лампы, я опять увидел плавно качавшееся тело Серёги и худого верзилу, присевшего на ступеньку лестницы. Кажется, он ждал, пока кровь стечёт в таз. И буднично, безмятежно размышлял вслух:
- Всё имеет свою цену – особенно ошибки. А если нет мозгов - нечего шастать за товаром. Надо сидеть возле мамы и папы.
- У нас нет - ни мамы, ни папы… - прошептал Андрюха.
- Давишь на жалость? Глупо, - качнул головой хозяин - Нынче слабых не жалеют, каждый думает только о себе… - шагнул к бездыханному телу Серёги и деловито начал срезать с него одежду.
- Что… что ты творишь?
Хозяин не ответил.
И молча вспорол голое тело ножом.
Я оцепенел, чувствуя, как тошнота подкатывает к горлу. И, все равно, будто загипнотизированный, смотрел на высокую фигуру с паучьи длинными руками.
А он быстрыми, уверенными движениями потрошил Серёгу Гилевича – будто тушу на бойне. Отвратительные влажные звуки наполнили подвал.
- Видите, до чего легко? Проще, чем свежевать баранов. Главное, твердая рука и практика… Регулярная практика.
Какие-то красноватые комки полетели в пластиковый таз.
- А дальше - по прейскуранту. Почки – двести пятьдесят, печень – триста баксов, - он с сомнением повертел в руках коричневатый комок, - Нет, эта – паршивая… Может, возьмут хоть за сотку? – швырнул серёгину печень в таз и скупо усмехнулся, - Рынок диктует цену. Даже бесполезные сопляки вроде вас на что-нибудь годятся.
Из кармана фартука он достал белую пластиковую бутылочку и вылил её содержимое в заполненный таз:
- Нановзвесь, - объяснил будничным тоном, - Дорогая, целых двести баксов за бутылку. Но раз нет стерильности – по-другому не выйдет!
- Ты…- прохрипел Андрюха, - Ты…
- Что я? Всего лишь деловой человек.
- Ты – не человек!
Хозяин засмеялся. Спрятал бутылочку в карман и вздохнул с лёгкой грустью:
- В том-то и дело, что самый обыкновенный. Представляете, как обидно? Моё время, мой шанс - то чём с детства мечталось! По всем понятиям и убеждениям, мне надо быть с ними – с высшими. А долбаные хромосомы – решили иначе.
- Ты… хуже, чем мутанты!
- Это вам только кажется – в силу личной заинтересованности. Конечно, было бы красивее отнимать жизнь мановением руки. Но, - он взмахнул окровавленным ножом, - И по-старинке кое-чего можно добиться! Кстати, куда вы дели товар?
- Мы вернулись порожняком, – сипло отозвался Андрюха.
- Зачем врать? В вашей ситуации – бесполезно.
- Ты ведь… в любом случае нас не отпустишь?
- Конечно, - тонкие губы хозяина изогнулись в леденящей усмешке, - Но есть один нюанс…- он хлопнул ладонью по обезображенному телу Серёги, - С вашим другом получилось быстро. А можно всё делать медленно…
«Мясник» шагнул ближе, нависая огромной угловатой тенью. И вкрадчивым шёпотом добавил:
- ОЧЕНЬ МЕДЛЕННО… И ОЧЕНЬ БОЛЬНО !

…В подвале опять темнота. Хозяин забрал таз, поднялся наверх. Он дал нам десять минут на размышление – пока будет расфасовывать «потроха», укладывая их в ледник.
Сердце уже не колотится, а едва-едва трепещет – будто я сам почти мёртвый.
Рядом звякнул цепью Андрюха – как через вату долетел его слабый голос:
- Прости меня, Глеб…
- За что?
- Это я виноват, я вас сюда привёл. Дерьмовый из меня «бригадир». И трикстер дерьмовый… Равиля с Никитой тогда не остановил – знаешь, почему? Накануне мы сильно поругались…
- Перестань, - прошептал я.
Разве теперь что-то изменишь? Из окружающей тьмы, будто наяву, передо мной опять всплыл силуэт Призрачной Башни - как наше проклятие…
Все мы так и не успели стать ловкачами.
Ведь для этого мало знания даров и ловушек Зоны. Таких сведений даже отморозок может нахвататься. Или обычный наёмник на службе корпорации – из тех, кто любят щеголять кличкой «сталкер».
Нет, дело совсем в ином – и потому не каждому под силу. Ведь чтоб стать настоящим трикстером, сперва, надо стать настоящим человеком – так когда-то объяснил мне отец…
- …И за жёлтый туман прости - за то, что всё время тебя подначивал…
Господи, о какой ерунде он болтает. Я проглотил комок в горле и тихо сказал:
- Андрюха… Неужели конец?
Он умолк – на целую минуту. Бесконечно долгую минуту длилась гробовая тишина. Пока он опять не вздрогнул, звякая цепью:
- Ползи сюда! Ближе…
Я придвинулся на его голос. И в темноте он пнул меня ботинком. Что, спятил от страха?
- Эй, ты чего?
- Каблук мой щупай - там, сбоку…
Я развернулся к нему спиной, пошевелил связанными руками и таки ощутил под пальцами что-то твёрдое - наверное, острую, чуть зазубренную кромку подковки.
Самую малость она выступала сбоку каблука. Но… клянусь Зоной, этого вполне достаточно, чтоб пилить, рвать об неё верёвку!
Да! Да!
Через пару минут – руки свободны. Ещё немного - и перерезаны путы на щиколотках.
Теперь освободить Андрюху!
Цепь… Проклятая цепь! Она тянется к кольцу – тому, что намертво вделано в бетонную стену. И стальной браслет на щиколотке – тоже не открыть.
- Без толку, - шепчет Дёмин, - Уходи!
«Как, уходи?» - застываю я.
- А ты?
- Добежишь до посёлка, кого-нибудь приведешь – хоть Карася и Цыпу! Пообещай им долю «товара»…
Наверное, он прав. Вот-вот вернётся «мясник»-хозяин. И что я с ним сделаю голыми, пусть и свободными, руками?
Нащупываю в темноте лестницу и нечаянно касаюсь подвешенного тела Серёги. Вздрагиваю, как от удара током: «Ещё теплый…»
Но разводить сопли – не имею права. Проворно взбираюсь по лесенке – хорошо, что «мясник» её не убрал.
- Глеб, - вдруг долетает снизу отчаянный шёпот, - Только не бросай меня, пожалуйста. Поклянись, что вернёшься!
- Даю слово…
- Слово трикстера?
- Да!

Осторожно щупаю крышку люка.
Не заперто!
Угу, хозяин ведь ненадолго отошёл…
Бережно её приподнимаю, и все равно раздаётся предательский скрип. Я цепенею, затаив дыхание. Аккуратно откидываю крышку.
Кругом сумрак, но можно понять, что комната наверху – вроде чулана. Какое-то старое тряпьё по углам, древний комод, заставленный кастрюлями. А главное – есть окошко! Маленькое, но вполне достаточное для моих габаритов…
Я выбираюсь из люка. И ступая на цыпочках, крадусь к окну: «Только бы не оказалось наглухо заколоченным!»
О, чёрт! Окно держится на согнутых гвоздях.
Я до крови прокалываю пальцы, пытаясь отодвинуть их вбок.
А за дверью уже раздаются шаги – всё ближе и ближе!
Проклятье!
Я, как загнанный волчонок, оглядываюсь по сторонам. В чулане негде укрыться. И нечего использовать в качестве оружия – разве, вон ту разделочную доску? Сумею я вырубить ей «мясника» с одного удара?
Дергаюсь за доской к комоду и цепенею на полпути: «Нет!»
А дверь в чулан со скрипом начинает открываться…
И я сжимаюсь в углу, зарывшись в кучу старой, провонялой нафталином одежды. Закрываю глаза – словно это поможет стать невидимым.
Что-то гремит – там, у самого входа. По-моему, «мясник» взял эмалированную кастрюлю. И опять захлопнул дверь.
Это кажется чудом – но он даже не глянул в мою сторону. Не заметил распахнутой крышки подвального люка!
Я вскакиваю, озираюсь. Мне нужно хоть что-то - тонкое, твёрдое, чтоб бесшумно поддеть гвозди на окне. И я замечаю в углу край металлической таблички - он торчит из-под старой шубы.
Хватаю табличку. «ЛИПЕЦКГОРГАЗ» - написано там крупными, чёрными буквами. Да хоть «горнефть»!
Поддеваю гвозди – один за другим.
Аккуратно открываю окно. И ужом выползаю наружу, кувыркаюсь в мокрую траву.
Вскакиваю, бегу под косыми струями, не разбирая пути. Падаю в грязь и опять поднимаюсь, петляю по кустам. Скатываюсь в канаву, ползу…
А изувеченное тело Серёги до сих пор, как наяву, маячит перед глазами. И тяжелая поступь «мясника» мерещится за спиной.
Я прихожу в себя только метров за пятьсот, когда проклятый дом скрывается в дымке. Уже вечереет, ранние сумерки опускаются на мёртвую деревню. Я стою за околицей – дрожащий от слабости, промокший до нитки.
И чётко осознаю: пусть я без роздыха буду лететь до посёлка – все равно не смогу ничего изменить. Даже если уговорю Карася и Цыпу на рискованную экспедицию. Даже если их машина не застрянет в грязи…
Туда, обратно – минут сорок раскисшими дорогами.
Элементарно не успею!
Тоска, как глухая боль, охватывает от этой мысли. И такое острое чувство беспомощности, что ноги сами подгибаются. Я сажусь прямо у обочины – едва не в лужу.
Значит, ничего нельзя сделать.
Разве что, вернуться – прямо сейчас… От этой мысли сперва обдаёт жаром, потом холодом.
Что я могу - в одиночку?!
Слёзы текут по щекам, смешиваясь с дождевыми каплями.
Только одно не даёт разрыдаться. Лишь одно придаёт силы под этим чугунно тяжёлым небом. «Я ведь поклялся… Я дал ему слово!» - гулко, неумолимо стучит в висках, заставляет стиснуть кулаки и зубы.
И я поднимаюсь с земли…

1. Огненная река.

Глава 1.

Чей-то нудный голос ворвался в сон:
- …Сегодня у нас в гостях глава издательского дома «Русский воротила», главный редактор журнала «Гламур» Андрей Мысков.
«Проклятый телевизор…»
Я перевернулся на другой бок и с головой накрылся одеялом. Но голоса все равно долетали из соседней комнаты:
- …Андрей, хотелось бы поговорить с вами о таком понятии, как «высшие», о том, что оно значит в нашей жизни…
- Сразу замечу – мне не нравится этот термин! От него за версту веет мутантофобией.
- Даже так?
- Рассуждая вульгарно, если есть «высшие», значит, большинство оказывается «низшим»? Отсюда вытекает непонимание, даже неприятие… Отсюда рукой подать до злобной клички «упыри»!
- Хм-м… А какое бы название вы предложили взамен?
- Думаю, наиболее точный термин – «креативный класс»…
Я вздохнул. Возникло сильное желание вскочить и вырубить на хрен «зомбоящик». Но я знал, что тогда сон точно убежит, развеется без остатка. И опять полдня придётся бродить с тяжелой головой.
«Нервы - ни к чёрту…»
-… хотелось бы пояснить термин. Все мы знаем, какую особую роль сыграли Сумерки в становлении современной посттоталитарной России…
- Андрей, а как вы относитесь к точке зрения, что Сумерки до сих пор продолжаются?
- Вздор! Они длились максимум год-два. А может – и считанные месяцы. И сейчас, вот уже полтора десятилетия мы живём в практически нормальной стране.
- Но ведь… миллионы погибли? И до сих пор слабо заселенными остаются целые районы…
- Знаете, все эти разговоры о какой-то трагедии отдают дешёвым популизмом! Ведь кто умер в первую очередь? Те, чей организм был ослаблен алкоголем, бездельники, люмпены, неспособные реализовать себя в условиях здоровой конкуренции. Страна и мир, избавились от балласта. Разве это плохо?
- Ну, конечно, если смотреть так…
- А по-настоящему деловые, инициативные личности получили колоссальные возможности для самореализации. И дело не только в изменениях на генном уровне, куда важнее – переворот в общественном сознании. За эти годы, почти удалось побороть вредный предрассудок о том, что каждый от рождения имеет право на жизнь. Нет, господа ортодоксы, это право ещё надо заслужить!
- То есть вы считаете, подобные вопросы должен регулировать свободный рынок?
- Именно! Жизнь – такой же товар. И всякие искусственные ограничения, связывающие энергию креативного класса…
- Выключи его! - процедил Ромка в соседней комнате, - А то я разобью телевизор.
Кид хмыкнул. Приглушил звук и переключил на другой канал.
-… успешно продолжается спецоперация в Серпуховском районе. Благодаря эффективным действиям сотрудников МЧС только за последнюю неделю удалось расчистить от фиолетовой плесени не менее десяти квадратных километров…
- Враньё! – откомментировал Кид.
А телевизор в соседней комнате продолжал бодрым голосом диктора:
- … Наши доблестные бойцы ОКАМа на деле доказали готовность исполнить план президента. Подмосковье будет безопасным! С начала операции уже успешно ликвидированы тридцать восемь псевдоволков, один потрошитель и два живоглота…
- И кто в это поверит? – горячился Кид, - Доблестные брехуны! Два живоглота…
- Ну, может и не врут, - осторожно допустил Ромка, - Говорят, после того, как потрошитель напал на кортеж губернатора, со всей области согнали бойцов …
- Не в этом дело! Это ж тебе не псевдоволков мочить.
- Псевдоволки – тоже не кролики … - судя по голосу, Ромка усмехнулся.
- Да знаю. В своё время завалил их больше, чем ты монстров в «Кровавом тумане». Даже из АКМа бывает не с первой очереди.
«Можно и из пистолета… - подумал я, опять проваливаясь в сон, - Даже с одного патрона…»

…Огромное тело ещё трепыхается. Когти загребают землю. Но мутноватый зрачок уже невидяще застыл.
Андрюха Дёмин первым осмеливается подойти ближе. Пинает убитого псевдоволка ногой. А тело зверя вдруг оживает – мощные лапы, будто подбрасывают мутанта в воздух и страшная, похожая на крокодилью пасть клацает зубами в сантиметре от удирающего Андрюхи.
Мы мчимся без оглядки, проламывая чахлые кусты.
Но раненый зверь не отстаёт.
Мы чуём тяжелую поступь, а сами замедляемся с каждым шагом – ноги вязнут в раскисающей под дождём земле.
И патронов больше нет!
- Туда! – кричит Андрюха, указывая во мглу сумерек – сквозь дождевую пелену там едва различимо освещенное окошко.
- Нет! – вскрикиваю я от ужаса, - Не надо!
Только не туда!

…Красноватая тьма колыхнулась вокруг. «Не надо! – болезненная вспышка в мозгу, - Пожалуйста, не туда!»
- Куда не туда? – удивился Ромка. И я понял, что говорю вслух.
Открыл глаза. Сел на кровати, успокаивая часто колотившееся сердце.
«Всего лишь сон…»
Причуды усталого сознания. Ведь наяву было не так.
А в соседней комнате, по-прежнему бубнил телевизор:
- … Новая волна мирового кризиса уже на подходе. Прошло время популизма! И потому не может быть иных критериев, кроме экономических. Общество должно осознать, что слабость нам не по карману. Тот, кто слаб, не должен рассчитывать на жалость…
Я вскочил с кровати. Шагнул в соседнюю комнату, вырубил телевизор и швырнул пульт в открытое окно.
- Эй, ты чего? – возмутился Кид.
Я не ответил.
Вышел из дома и захлопнул за собой дверь. Тяжело опустился на согретые солнцем ступеньки крыльца.
Октябрьское утро удивительно погожее – ни единого облачка. Бабье лето в разгаре. На улице даже теплее, чем в доме… Сад совсем зеленый, зато на ветках - красные яблоки. Сидеть бы на солнышке и всем этим наслаждаться.
Отчего ж я, будто наяву, вижу давний промозглый день? Я что, до самой смерти, обречен вспоминать это?

Чья-то рука легла мне на плечо.
Я вздрогнул, повернул голову.
Ромка глядел на меня внимательно и встревоженно:
- Опять приснился кошмар – да, Глеб?